Потом он начал бить мать, а потом и своих родных сыновей, а Кастер смотрел на это и не ничего не понимал.

− Так ведь не должно быть, мама! Надо делать с ним хоть что-то!

− Ничего ты не сделаешь. Пока он никого из нас не убьет или сильно не покалечит, ничего никто не сделает.

− Да что это за законы такие?! – не понимал Кастер и даже сам пытался жаловаться на отчима, только тот в итоге пришел злой, недовольный и не только избил его, но и в подвале запер, а мать до утра за волосы таскал с криками, что она, шлюха продажная, выродка своего надоумила жаловаться.

− Станет тебе восемнадцать − получишь свои документы и поезжай. Я тебе денег немного собрала, на первое время хватит, − говорила мать, гладя его по голове даже в семнадцать так же, как делала это в семь, но тогда Кастер думал иначе. Он знал, что отчим выкинет его из дома, как только появится паспорт и тогда никто не сможет защитить ни мать, ни младших братьев. Никто удар на себя не возьмет.

− Я могу жить, как хочу? – спросил он у матери, положив на кухонный стол свою идентификационную карту гражданина.

− Да, − радостно сказала она. – Смотри, что у меня для тебя есть.

Она положила рядом билет на вечерний крейсер на Майкан. Почему-то в запыленной Фарбе верили, что на Майкане живется лучше.

Кастер улыбнулся, зная, что матери этот билет пригодится, а отцовских сбережений хватит, чтобы купить еще два детских билета для братьев.

− Тебе он пригодится, − сказал Кастер, забрал самый большой кухонный нож и запер кричащую мать на кухне.

− Что случилось? – спросил у него четырнадцатилетний брат, выглянув из комнаты. – Почему мама кричит?

− Ничего, − ответил Кастер, толкнул брата в комнату, где самый младший из них делал уроки и пододвинул к двери тумбу, чтобы братья не смогли выйти. Когда все закончится, их выпустят.

Сам он спустился в гараж и как только туда прилетел отчим, Кастер выпустил ему кишки, свернул шею и, чтобы уж наверняка, расковырял грудь ножом, но ни страха, ни облегчения так и не ощутил. Просто когда за ним приехали, сказал, что запер мать и братьев.

− Выпустите их, они могут еще улететь отсюда сегодня, − сказал он совершенно равнодушно, но когда о ней говорили другие, все снова вскипало внутри и начиналось сначала.

Даже Бешенство Шефа так его не пугало, хотя ему самому несколько раз доставалось. Оставит его Олли за главного, вернется и если что не так – как врежет коленом в грудь, что ни вдохнуть, ни выдохнуть потом, но даже это было не так страшно, чем те прятки под железной кроватью.

− Долбаное Пекло, − прошептал он, отступая от стола. Ему всегда казалось, что тут их оставляют наедине с собой, только стадом, как бы это не казалось абсурдным. – А ты че пялишься? – спросил он у судьи, увидев его ошарашенно стоящего в стороне. – Воду тащи свежую, живо! Роберт, а ты прекращай у стола возиться − жрачка не готова! Мы с Дональдом разберемся, правда, старик?

Мужчина согласно кивнул и помог Бергу сесть. Одна его рука так и была привязана к ножке стола, но это, по мнению Дональда, было к лучшему. Новой драки в лагере не хотел никто.

− Ты же будешь прилично себя вести? – спросил Дональд, подавая Бергу когда-то белую тряпку, заменявшую платок.

Она была выстиранной, но что-то вроде пятен крови на ткани все равно оставалось.

− Как тут быть тихим, если этот урод с ней… там…

Берг вдруг понял, с кем говорил и зло посмотрел на Дональда. Вокруг никого кроме нелюдей и не было. Ничего больше не говоря, он просто сплюнул кровь и вытер губы, пытаясь понять, скольких из этих парней он сможет уложить сейчас, когда с трудом способен ровно сидеть.

− Шеф ей нравится, − неожиданно сказал седой мужчина. – Можешь сколько угодно беситься, но она с радостью проведет с ним ночь. С кем-то из нас – вряд ли, а вот с ним…

− Да ты…

Берг оскалился и, вскочив на ноги, дернулся вперед, пытаясь ударить мужчину кулаком прямо в самодовольную рожу, чтобы мерзкая ухмылка с его лица исчезла, но Дональд просто отступил. Голова у Берга закружилась, да и короткая веревка, привязывающая его к столу, не дала сделать нормальный шаг. Он рухнул к ногам седого гадкого старикашки.

− Она не может, − прошептал Берг, но не договорил, вспоминая, что говорила сама Карин.

− Хреново, когда выбирают не тебя, но я тебя обрадую: Шеф даст нам ее трахать всем, потому что у него давно от сердца ничего не осталось, как у нас у всех, − хохотнул Дональд и, забрав у судьи ведро, вывернул его содержимое на Берга. – Остынь и смирись. Тебе еще повезло, что она есть, а то трахали бы тебя.

Вода Берга отрезвила. Он дернул головой, посмотрел злобно на Дональда и рыкнул отчаянно:

− Ублюдки, вы еще и пидоры, оказывается.

Дональд рассмеялся.

− Тебе повезло, что Кирка нет, − сказал Кастер, наблюдающий за всем чуть со стороны, чтобы со зла не выбить капитану еще пару зубов.

Он тоже понимал, что капитан им нужен живым, но его понты надо обломать как можно раньше.

− Да, Кирк бы его трахнул каким-нибудь подручным предметом, он это может, − согласился Дональд и снова дал судье ведро. – Принеси еще воды. Роберту понадобится.

При этом он не смотрел на Кондара и не заметил, как тот смотрит на пистолет. Подойдя ближе и взяв ведро, он быстро схватил оружие и отскочил.

− Твари, что вы творите?! – заорал он, швырнув ведро в Кастера и наведя пистолет на Дональда. – Неужели вы сами не понимаете, в кого вы превратились?!

− Уж точно не в истеричек, вроде тебя, − невозмутимо ответил Дональд и достал второй пистолет с прикрученным к дулу глушителем. – Хочешь сдохнуть, это я тебе быстро организую, но читать проповеди ты – судейская задница – нам не будешь.

− Урод, − рыкнул Кастер и тоже схватился за пистолет. – Я высажу тебе мозги за всех!

− Но он прав, мы еще те твари, − тихо сказал Вильхар, наблюдавший за всем с ящика, стоявшего у огня.

Ему после дежурства вроде как полагался отдых, но теперь он неспешно поднимался на ноги и выходил вперед.

− Давайте вы все просто успокоитесь. Карин сама охотно пошла с Шефом, и Дональд прав: она будет рада его члену, так что нечего тут орать.

Берг хмыкнул и, извернувшись, со всей силы ударил Дональда по ноге в колено. Палец у старого Демона дрогнул, и он выстрелил. Пуля просвистела у самого виска Кондара, и судья со слезами осел на землю, зато Берг успел вцепиться в руку Дональда, готовый отобрать оружие и перестрелять здесь всех, пусть даже после этого он и сам будет не человеком.

«У нас есть насос и генератор. Есть транспорт, оставлю в заложниках Роберта и обойдусь без этих», − решил он, но отпустил своего противника, услышав пронзительный вопль Карин.

От ее крика все забыли о происходящем, разве что Вильхар спешно подобрал выроненное судьей оружие.

− Там тот полоумный! – сообщила Карин, выбегая к огню.

Обнаженную грудь она даже не пыталась прикрыть, забыв о брошенной на пол порванной майке.

− Тибальд? – не поверил Кастер.

− Твою мать, − шикнул Дональд и тут же вскочил на ноги.

Все бросились туда, откуда выбежала Карин, и только Берг зло посмотрел на Роберта, потрошившего птицу прямо на песок у своих ног.

− Отвяжи меня, − потребовал он, понимая, что дрожащие от борьбы пальцы не в состоянии справиться с тонкой веревкой.

− Чтобы в лагере было три психа? – спросил Роберт, не отвлекаясь от работы. – Хватит с нас этого.

Он кивнул на судью, отползшего в темноту и, качая головой, равнодушно принялся выгребать остатки птичьих кишок из вспоротого брюха, словно все остальное его не касалось.

Ветер, пришедший с пустыни, заносил в лагерь песок и далекий гул, но все, кто могли его услышать, были заняты другим. Кроме Кирка, отошедшего от своего поста, только чтобы понять, был ли действительно выстрел в лагере и гудит ли что-то в песках Хайбы или ему мерещится.

Глава 39

То ли Шеф был слишком медленным, то ли обезумевший Тибальд слишком быстрым, но диван не стал ему преградой. Стоило его толкнуть, как Тибальд просто перепрыгнул через него и попытался ударить жалом.